Три дня в Карликании

Перед нами была ярко освещённая беспредельная дорога Светлого Разума.

Справа и слева уходили вдаль длинные вереницы портретов великих математиков. Кого здесь только не было! Мы увидели умные, проницательные глаза тех, кто по кирпичику строил величественное Арифметическое государство.

Мы шли среди них, и нам казалось, что портреты улыбаются, вот-вот заговорят.

Но что это? Они и в самом деле улыбаются. Они действительно разговаривают, протягивают нам руки. Портреты живые!

Вот уже кто-то выходит из тесной рамы и идёт к нам навстречу. У него седая борода, вьющиеся волосы перехвачены ленточкой.

— Это же Архимед!  — узнаёт его Олег.

— Странно,  — говорит Таня,  — он ведь умер?

— Да, это было больше двух тысяч лет назад,  — подтверждает Олег.

— Ошибаетесь,  — улыбаясь в бороду, отвечает Архимед,  — я не умер. Вы, наверное, имеете в виду тот печальный случай, когда презренный римский воин пронзил меня копьём. Он тоже думал, что я умер, но жестоко ошибся. К сожалению, он только помешал мне решить одну задачу, которую я вычертил тогда на песке. Я предупредил его: «Не трогай моих фигур! » Но он был глух к науке. Знаете вы имя этого мерзкого воина?

— Понятия не имею!  — ответил Сева.

— Ну вот видите, я тоже не знаю его имени.

— Зато люди очень хорошо знают законы Архимеда,  — сказал я.

— Рад слышать,  — поклонился Архимед.  — Впрочем, то, что я открыл,  — не мои законы. Это великие законы природы. Они существовали задолго до меня. Всегда! Я только сумел их подсмотреть.

В это время Таня часто заморгала и, вынув носовой платок, стала старательно тереть глаз.

— Отчего вы плачете, милая девочка?  — спросил участливо Архимед.  — Я вас чем-нибудь расстроил?

— Нет, что вы!  — ответила Таня.  — Мне попала в глаз песчинка.

— Подумаешь, песчинка! Пустяки!  — пренебрежительно сказал Сева.

— Пустяки?  — обиделся Архимед.  — Молодой человек, никогда не говорите, не подумав. Я несколько лет своей жизни посвятил именно песчинкам.

— Обыкновенным песчинкам?  — удивился Сева.

— Самым обыкновенным. Я задумал подсчитать, сколько песчинок может поместиться во Вселенной, если её сплошь заполнить песком — обычным песком, какой бывает на пляже.

— Разве это можно сосчитать?  — развёл руками Сева.  — Наверное, во Вселенной поместится бесконечно большое число песчинок!

— Нет, нет, вы неправильно выражаетесь!  — остановил его древний учёный.  — Вы хотите сказать: не бесконечно большое число, а очень большое число. Это совсем разные вещи.

— Но ведь Вселенная бесконечна!  — вступила в спор Таня.

— Вы забываете,  — спокойно ответил Архимед,  — что мы, древние, представляли себе Вселенную иначе. В моё время считали, что в центре Вселенной находится неподвижная Земля, а вокруг неё обращаются Солнце, планеты и все звёзды, прикреплённые к небосводу, как к крышке огромной чаши. Так вот, я всё же сосчитал это огромное число песчинок и даже написал по этому поводу сочинение. Я его так и назвал: «Об исчислении песка в сфере неподвижных звёзд». Я бы с удовольствием подарил вам это сочинение со своим автографом, но — увы!  — у меня нет под рукой экземпляра. Если вы его где-нибудь достанете, я с удовольствием надпишу.

— Это было бы замечательно!  — загорелась Таня.  — Я так люблю собирать автографы! У меня уже есть автограф Юрия Гагарина, потом ещё двух киноактёров. Но автограф Архимеда! … — Таня от удовольствия даже зажмурилась.

— Я вижу, что песчинка сама выскочила из вашего глаза,  — сказал Архимед,  — очень рад… А сейчас прошу меня извинить — у меня дело. Может быть, сегодня мне удастся отыскать наконец точку, которую я так долго ищу.

— Какую точку?  — спросил Сева.

— Разумеется, точку опоры. Ведь, если я найду точку опоры, я смогу перевернуть Землю.

— Каким образом?